Физик (Шарлатан)

Последнее время часто слышу, читаю нарекания на систему школьного образования и сетования в адрес учителей. Поневоле, задумался и стал «ворошить» в памяти события далёкого школьного времени.

Мне, как говорится, повезло, учился я в одной из лучших школ города. Прекрасные учителя. Как педагоги и как глубоко знающие предмет преподаватели. Но ..., как в поговорке: «В семье ...».

После завершения учёбы и сдачи экзаменов за 8 класс, после летнего отдыха мы в сентябре узнаём, что наш учитель физики, которого уважали и любили ученики и коллеги — преподаватели школы, уехал с семьёй в другой город. Физику стал преподавать новый учитель. Чтобы никого не обижать, назову его Иван Васильевич.

Здесь надо сделать отступление. Физика в наше время «появилась» в шестом классе. В конце учебного года Лео Фёдорович, наш первый учитель физики, после завершения очередного урока по физике, попросил меня и моего одноклассника немного задержаться. Когда мы остались в кабинете физики втроём, Лео Фёдорович сказал нам, что у нас двоих он отмечает интерес и способности к его предмету. Поэтому учитель предложил нам заниматься по специальной «усиленной» программе, на что мы с радостью согласились. В чём заключалась эта программа? Если коротко, то помимо освоения физики на уроках и решения примеров и задач по школьной программе, мы дополнительно и самостоятельно изучали новые темы (разделы) по внешкольным учебникам (например: «Элементарный учебник физики» под редакцией академика Г.С. Ландсберга), а задачи Лео Фёдорович задавал из разных внешкольных задачников — по 40 на неделю! И это дополнительно к общешкольным. В самом начале было очень трудно, не хватало времени, да и (что греха таить) усидчивости. Но, шаг за шагом, «втянулись» и даже стали соревноваться: кто раньше решит задачки. Со временем мы почувствовали, что решать школьные примеры и задачки для нас не составляет особого труда.

Но вернёмся в 9-й класс. Иван Васильевич, в отличие от Лео Фёдоровича, был, что называется, балагур. В его лексиконе было много всяких присказок и оборотов речи, никак не связанных с новой темой по физике.

Случился даже такой казус: объясняя сложную тему, Иван Васильевич произнёс фразу: «Не боги горшки обжигают». И всё бы ничего, но после теоретического материала шли задачи и примеры по этой теме. Физик перед всем классом у доски начал «разбирать» решение задачи. И тут, как-то вдруг, прекратился поток «красноречия», одновременно, бодрое «стучание» мелом по доске стихло. Преподаватель «зашёл в тупик», он не знал, что делать дальше…. В кабинете физики «повисло» молчание. Через одну — две минуты Иван Васильевич повернулся лицом к классу и спросил: «Кто-нибудь решал эту задачу?». По системе Лео Фёдоровича, мы эту тему «разобрали» ещё неделю назад и, соответственно, все задачки по теме из школьного учебника были решены (плюс 40 задач на эту тему из отдельных «задачников»). Поэтому мы подняли правые руки. Физик от доски прошёл к нашему (последнему в ряду) столу и заглянул в тетрадь «напарника».

— С ответом сошлось? Проверял?,

— Да,

— Тогда иди к доске и закончи решение. Чтобы весь класс знал, как решать.

«Напарник» прошёл к доске и быстро «расщёлкал» задачку, на которой «обжёгся» физик (это по поводу «горшков»).

После этого случая физик стал тщательнее готовиться к новым темам, заранее решал задачи и только те, на которые в конце учебника давался ответ. Для решения других задач он вызывал к доске кого-нибудь из класса со словами «Посмотрим, как вы уяснили эту тему». В том случае, если задача не поддавалась «испытуемому», то физик приглашал помочь «добровольцев». А, так как чаще всего таковых не было, то он вызывал одного из нас.

Между физиком и «нами» создался «вооружённый нейтралитет». Для поднятия собственного авторитета физик старался тем или иным способом продемонстрировать своё превосходство над нами. Но это происходило за пределами школьного предмета «физика».

Как-то по школе прошёл слух, что физик самостоятельно ремонтирует свой домашний телевизор. Нисколько не сомневаюсь, что источником этого слуха стала небрежно брошенная самим же Иваном Васильевичем «случайная» фраза. Вероятно, что таким образом он решил добавить несколько баллов в свою школьную «авторитетную» копилку. В конце урока физики в нашем классе Иван Васильевич спросил, не занимается ли кто из нас ремонтом телевизоров. И тут «напарник», ради шутки, смеясь, выкрикнул мою фамилию.

Небольшое отступление. Я увлекался радиотехникой, приобрёл и читал техническую литературу, из двух старых радиоприёмников «скомбинировал» супергетеродин с двойным преобразованием частоты и сконструировал радиопередатчик. Через ДОСААФ подал заявку на разрешение ведения радиообмена в КВ — диапазоне, отведённом для радиолюбителей. Но никогда не сталкивался с ремонтом телевизоров.

Вот об этом, что не знаком с ремонтом телевизора, я сообщил физику, когда он задержал меня после окончания урока и все выходили из кабинета. На что Иван Васильевич сказал, что ремонт будет производить он сам, а мне нужно только помогать ему. Урок физики был последним и мы отправились домой к Ивану Васильевичу. Дома жена Ивана Васильевича уже приготовила ему обед и они вдвоём стали приглашать меня пообедать вместе с ними. Но я сильно стеснялся и сказал, что не голоден (враньё!). Тогда физик дал мне принципиальную схему телевизора, а сам пошёл на кухню обедать. Как он ещё по дороге домой объяснил, ремонт требовался блоку строчной развёртки. Я стал просматривать осциллограммы и напряжения на электродах радиоламп блока на схеме. Экран кинескопа телевизора после включения не засвечивался, не было «растра».

Небольшое отступление. Уже после окончания школы по каким-то неведомым законам судьбы я пришёл к освоению схемотехники и ремонту ламповых и полупроводниковых телевизоров, причём не только чёрно-белых, но и цветных, отечественного производства. По опыту, полученному спустя годы, можно сказать, что отсутствие растра вызывают неисправности не только блока строчной развёртки.

Пообедав, подошёл физик и сразу начал в своей манере «балагурить», что ничего сложного в телевизоре нет и достаточно разбираться и «читать» принципиальную схему, чтобы отремонтировать телевизор. Он взял комбинированный измерительный прибор (ампер-вольт-омметр), который позаимствовал в школьном кабинете физики и полез к включённому телевизору со снятой крышкой. Мне было определено называть по схеме номера ножек конкретной лампы: катод, анод, управляющая сетка и т.д. Снятые показания физик записывал на листке бумажки. Потратив на эту процедуру минут 20, он начал сравнивать снятые показания напряжений на электродах со значениями на схеме. Цифры не совпадали. Зная его самолюбивый характер, я попытался осторожно подсказать, что здесь необходим для измерений осциллограф с большим импедансом (полным сопротивлением), а не простенький авомметр. На что физик раздражённо заявил, что ему не нужны осциллограммы, а только режимы ламп. Я снова ему говорю, что во время замера напряжения на управляющей сетке лампы авомметром, изменяется само напряжение и весь режим работы лампы. Но вижу по его реакции, что он с недоверием отнёсся к моим словам. Либо, что более вероятно, самолюбие не позволило признать мою правоту, так как тогда следует вывод о его дилетантских действиях вообще. Повторяется то, что было ранее у доски в кабинете физики — физик «зашёл в тупик».

Как можно вежливей, ссылаясь на отсутствие у меня опыта работы с телевизорами (истина!), я попрощался с хозяином, с хозяйкой дома и отправился к себе домой.

На другой день в школе с утра работала военно — приписная медицинская комиссия. Поэтому на урок мы шли после прохождения комиссии поочерёдно. Так совпало, что это был урок физики. Пройдя комиссию я захожу в кабинет физики. Иван Василевич — у доски, объясняет новую тему.

— Здравствуйте. Разрешите войти.

— А, это ты, шарлатан! Ну проходи, садись.

В классе стояла звенящая тишина, ребята перестали писать, перешёптываться, листать учебник. Все молча смотрели на меня. Никто ничего не понимал. А я стоял, словно оглушённый, облитый грязью. Во мне боролись два человека. Один — «Крикни ему, что он негодяй! Повернись и уйди!». Второй — «Будь сильнее! Собери всю свою волю в кулак и иди на рабочее место!». Послушал второго.

Посмотрел в словаре:

Шарлатан — обманщик, эксплуатирующий доверие публики, человек невежественный, но

при помощи внешних приемов выдающий себя за учёного.

Синонимы у описываемого существительного следующие:

мошенник; жулик; плут; авантюрист; обманщик; невежда; лгун; хвастун; аферист; очковтиратель.

Так всё это — и определение и синонимы — к нему подходит!